Качели

Как все в жизни повторяется и порой не с нами.

Парк, названный в честь английского лорда, чьи балы и сады некогда восхищали парижан. Древняя карусель с деревянными лошадками, на которые некогда с одобрением посматривал ещё Наполеон III. Старый смотритель в клетчатой рубашке толкает рассохшиеся лошадиные крупы с громкими криками «Allez, allez!» Лошади набирают скорость и летят по кругу, вздыбив деревянные копыта, горделиво изгибаются отполированные поколениями ласковых детских рук шеи с резными гривами, стреляется по ветру выбеленные летними вечерами хвосты. Дети привстают в стременах, в руках их батоны- маленькие деревянные палочки, на которые они пытаются насадить кольца, висящие на стойке у края карусели. Эта любимая забава маленьких парижан на самом деле уходит корнями в средние века, когда на Королевской площади ещё не стояли дома, а развевались флаги, когда любимой забавой королевского двора была игра в кольца, только не палочкой, а копьем, и на настоящей лошади, а не на деревянной. И «Allez, allez!» кричал не старый смотритель в ковбойке, а толпа юных красавиц в остроконечных головных уборах.

Густая толпа окружает карусель. Вдруг через нее прорывается девочка в нарядном сером платье, белых колготках и розовых лаковых туфельках. Маленький скромный бант держит каштановую челку у виска. Она бежит прямо под копыта лошадей. За ней бросается мама с криком: «Елена! Елена!» Мчатся по кругу вздыбленные лошади, горят детские глаза, кричит смотритель и девочка бежит прямо под копыта. В последний момент мама выхватывает ее из -под проносящиеся мимо лошадей и даёт ей оторваться: «Ça va pas du tout?!» Мол, ты что, с ума сошла?

Что дальше произошло, я уже не слышала, я была далеко: в Днепропетровске, в парке Чкалова. В этом парке, где летом под сенью зелёных ветвей белые и чёрные лебеди скользили по пруду, а зимой вокруг городской ёлки кругом стояли пьяные в дым Деды Морозы, Снегурочки и их raison d’être, такие же пьяные фотографы, в этом парке была детская площадка. Когда мне было четыре года, по этой площадке летали качели- ярко-красные деревянные петухи. Вы знаете что это такое- в четыре года сесть верхом на деревянного петуха и лететь в небо? Это тоже самое, что в тридцать сесть на мотоцикл и лететь по парижским утренним улицам, почти касаясь плечом асфальта на виражах.

Я обожала этих петухов. Однажды мы пришли в парк- мама, папа, сестра и я. На маме было платье с красной юбкой и красные деревянные бусы, которые подарила ей её лучшая подруга. На ногах у неё были босоножки на высоком каблуке, на руках-моя сестра. И тут я увидела петухов. Я вырвалась из маминых рук и побежала. Дорожка была под горку и я неслась, раскинув руки и крича от восторга. За мной нёсся папа. Навстречу мне нёсся петух, на котором сидел какой-то ребёнок. Все кричали- родители возле петухов, папа сзади, мама далеко. Я подбежала к петуху. Я хотела его обнять. Он, видимо, тоже, потому что он тоже налетел на меня. Удар и я вдруг увидела нежно-голубое небо, которое куда-то вильнуло и стало темно. Папа опоздал на полсекунды.

Больше ничего не помню, ни травмпункт, ни страшно отёкший, по словам мамы, лоб.

В принципе, за все эти годы ничего толком не изменилось: жизнь, большая и яркая, летит мне навстречу, я бегу к ней, крича и раскинув руки. Иногда она бьет прямо в лоб и родные подхватывают когда могут. И небо по-прежнему нежно голубое.

photo credit: Fon-tina susanna in orbita via photopin (license)