Что такое счастье и с чем его едят. Том Второй.

      В солнечный июньский день широкие аллеи парка Чкалова прохладны и тенисты. Ветви старинных деревьев сходятся высоким шатром, его темно-прохладно зелёная ткань то и дело превращается в кружево листьев, так подсвеченных солнцем, что они становятся зелено-золотыми. И сквозь это зеленое золото светит по идее голубое небо, только оно не голубое, а удивительно солнечное. Мы с сестрой идём по обе стороны от мамы. У мамы ослепительная улыбка и стаканчик мороженого в руках. Она купила этот стаканчик у суровой женщины в белом халате с лотком-морозильником на колёсах и теперь мы все вместе- я, сестра, мама и мороженое шагаем по аллее парка. Маме мороженое можно, нам нельзя. Она ест пломбир- роскошный, сладостно белый, и даёт нам по очереди, то одной, то другой кусочки вафельного стаканчика, потому что она их не любит, эти вафельные стаканчики. Как сказал бы Омар Хаям, «изумления достойны поступки Творца», но тогда я не знала ни о Творце, ни о Омар Хаяме, но знала одно- взрослые очень странные люди- так расстроиться из-за куска пластилина и не любить вафельные стаканчики от мороженого! Уму непостижимо.

      Мне сейчас больше лет, чем моей маме тогда. Жизнь оказалась ко мне безмерно щедра,- я иногда думаю, что она тоже взрослая, потому что такая же непостижимая,- но я никогда не знала счастья более простого, полного, мимолётного и недостижимого, чем то, которое, как настоящее мороженое, состоит из всего нескольких ингредиентов: листвы, подсвеченной солнцем, ослепительной маминой улыбки и кусочков вафельного теста со следами пломбира на нем.