Предвкушением полны все кафе, магазины, киоски, банки и агентства. Предвкушением полны улицы, переходы метро и парижские голуби над головами. Предвкушением полно бледное, робко голубеющее небо.

В эти мифы верят те, которые любят, а те, которые любят, покуда они любят, сами боги, сильнее и истиннее всех остальных.

Если бы я должна была описать случившееся одной фразой, я бы сказала: “Беляночка любит единорогов, а соседям девяносто с хвостиком.” Но на самом деле все  гораздо сложнее.

Беляночка очень любима, кроме того, она своевольна, непосредственна, умна, иногда дерзка и почти всегда крайне энергична. Поэтому, к тому моменту, когда мы садимся ужинать, у меня от негодования из ушей валит дым, как из средневекового японского сосуда для курения ароматов в коллекции Огюста Родена.

Я открываю рот, что категорически нет, ты же видишь, который час, но в этот момент мой внутренний голос решил, что это самый подходящий момент, чтобы бросить шапку оземь: "А-а, черт с ним!”

Да, есть у нас такое семейное хобби : мы любим притворяться, что мы - совершенно нормальная семья, которая способна практически вовремя и без особых душевных травм выбраться в гости к тем отчаянным безумцам, которые её пригласят.

Парижская зима, как бессонная ночь: её боятся, от неё бегут, от неё изобретают средства: таблетки, поездки, настойки, распродажи и развлечения; медитации, аффирмации, визуализации, стакан водки.

Я встаю и выхожу из кухни. В прихожей на комоде лежит листок, приглашение на семинар “Как вырастить успешного ребенка”. Из окон льётся холодный парижский свет, свет, по которому вот уже столетия сходят с ума художники и поэты, свет в котором можно любить, зная, что любви придёт конец, и расставаться, зная, что за расставанием будет начало.

Надо сказать, что я практически никогда не совершаю родительские ошибки, я не размениваюсь по мелочам, - я сразу совершаю родительские катастрофы. Один раз, желая показать дочери уличных танцоров, я случайно остановилась прямо над погибшим в автокатастрофе голубем.