Меня это все начинает бесить. Но Ариэль решил сегодня вечером быть невозмутимым. Он вновь возвращается к своему маленькому кусочку хлеба и методично выравнивает слой масла на нем с ювелирной точностью.

В эти мифы верят те, которые любят, а те, которые любят, покуда они любят, сами боги, сильнее и истиннее всех остальных.

Если бы я должна была описать случившееся одной фразой, я бы сказала: “Беляночка любит единорогов, а соседям девяносто с хвостиком.” Но на самом деле все  гораздо сложнее.

Беляночка очень любима, кроме того, она своевольна, непосредственна, умна, иногда дерзка и почти всегда крайне энергична. Поэтому, к тому моменту, когда мы садимся ужинать, у меня от негодования из ушей валит дым, как из средневекового японского сосуда для курения ароматов в коллекции Огюста Родена.

Я открываю рот, что категорически нет, ты же видишь, который час, но в этот момент мой внутренний голос решил, что это самый подходящий момент, чтобы бросить шапку оземь: "А-а, черт с ним!”

Да, есть у нас такое семейное хобби : мы любим притворяться, что мы - совершенно нормальная семья, которая способна практически вовремя и без особых душевных травм выбраться в гости к тем отчаянным безумцам, которые её пригласят.

Парижская зима, как бессонная ночь: её боятся, от неё бегут, от неё изобретают средства: таблетки, поездки, настойки, распродажи и развлечения; медитации, аффирмации, визуализации, стакан водки.

Надо сказать, что я человек серьёзный. Я не люблю валять дурака. Своего дурака я люблю вывалять до неузнаваемости.

Надо сказать, что я практически никогда не совершаю родительские ошибки, я не размениваюсь по мелочам, - я сразу совершаю родительские катастрофы. Один раз, желая показать дочери уличных танцоров, я случайно остановилась прямо над погибшим в автокатастрофе голубем.