Для тех, кто ещё не имел счастья, Джонатан - мой сын, высокий и широкоплечий. Ему скоро шестнадцать. У него кожа, волосы и глаза цвета чая на разных стадиях заварки. У него мечтательный взгляд, полный космоса и персиков. Джонатан эмпат с рождения: с первого дня он смотрел на меня пристальным, невероятным для новорождённого взглядом: “Я знаю о тебе всё и я так тебе сочувствую!”
Трепанация сердца
Я открываю рот, что категорически нет, ты же видишь, который час, но в этот момент мой внутренний голос решил, что это самый подходящий момент, чтобы бросить шапку оземь: "А-а, черт с ним!”
Сильнее дождя.
Парижская зима, как бессонная ночь: её боятся, от неё бегут, от неё изобретают средства: таблетки, поездки, настойки, распродажи и развлечения; медитации, аффирмации, визуализации, стакан водки.
Сумасшедшие Мамы 3
Я встаю и выхожу из кухни. В прихожей на комоде лежит листок, приглашение на семинар “Как вырастить успешного ребенка”. Из окон льётся холодный парижский свет, свет, по которому вот уже столетия сходят с ума художники и поэты, свет в котором можно любить, зная, что любви придёт конец, и расставаться, зная, что за расставанием будет начало.
Дверь, Бальзак и две сестры.
Между сёстрами всегда есть много общего и много различий, и чем бы оно ни было, общим или различием между ними, его всегда слишком много, - дорога между ними длинна, разделяя и связываться их одновременно,смыкаясь в кольцо, - есть расстояния, как распахнутые руки, созданные, чтобы стать объятиями.
Та, которая много любила.
Надо сказать, что я человек серьёзный. Я не люблю валять дурака. Своего дурака я люблю вывалять до неузнаваемости.