Аптекарь: Вы это называете “бегать”? Я стесняюсь спросить так ли Вы бегали в армии, когда служили и если да, так нам всем очень повезло, что на нас никто не напал, пока вы там так бегали...

Любовь, это драгоценность, это знают, те, кто её ищет. Любовь, это иллюзия, это знают те, кто её находят. Любовь, это истина, это знают те, кто не могут её найти. Любовь, это то, что внутри нас, это внутренний орган, который совсем не изучен и совсем не лечится. Это знают те, кто уже понимают, что они ничего не знают.

В этой тьме, если долго упрашивать, бабушка Поля время от времени зажигала одни и те же три звезды: её отец Мойше был парикмахером; когда пришли немцы, её забрали в гестапо; и она очень красиво пела.

Моня стоял в калитке в старых разбитых туфлях, в семейных трусах яркой и сложной расцветки -- на них, этих трусах , как на гобелене из Байё, всегда много чего происходило: зайчики гоняли в мяч, плыли кораблики, бежали облака, росли цветочки и летали воздушные шарики, --стоял с домашней цигарочкой в зубах.

После госпиталя Моню отправили в танковое училище, откуда он вышел лейтенантом. Так в тогда еще не гвардейской танковой армии Богданова появился новенький командир танка: маленький, метр пятьдесят шесть, белокурый, светлоглазый, гонористый и горластый, своевольный и бесстрашный Моня, Моня Якубсфельд.

Весенняя ночь приходит поздно, она гулёна, весеняя ночь, никак не хочет ложиться в моём доме, как и мои дети. Я беру бокал вина и подхожу к окну . Вот ночной парк, вот свет уличных фонарей, вот свет луны и чьих-то окон. Возможно, даже наших. Вот машут во сне ветвями старые каштаны.

Жизнь бокала полна бесконечным ожиданием с редкими всплесками безграничного ужаса и фантастического гламура. Как у шпиона.