У Арно мягкий взгляд, тонкие руки и очень плохой оптик. Каждые несколько минут он снимает очки, отчаянно трёт переносицу и за ушами, и бормочет: «Да, что ж они так давят!»
Ни одной встречи с мужчиной я не добивалась в жизни с таким трудом и упорстовм, как встречи с этим Арно. Арно – мой инструктор по вождению.
Сдать на водительские права во Франции – это вам не петь, танцевать, чечетку отбивать и одновременно следить, чтоб не свалиться в оркестровую яму. Это вам не выйти замуж, развестись, заново себя отстроить и оздать новую, тьфу-тьфу-тьфу, счастливую семью. Это вам не две эмиграции и не красный диплом. Это даже не троих детей родить и воспитать(ну, образно говоря, воспитать). Сдать на водительские права во Франции тяжело.
Конечно, как американка и, следственно, гордая обладательница американской водительской лицензии (мне нравится это слово, «лицензия», больше, чем слово «права», с ним я кажусь себе классной, как Джеймс Бонд), я имела полное право облегчить себе жизнь и просто обменять эту свою американскую лицензию на французские права. Но я этого не сделала. Я этого не сделала не потому, что я внучка коммуниста и люблю трудности. Трудности я не люблю, я к ним просто привыкла. Я не сделала этого потому, что мой муж, который, кстати, считает, что я обожаю сама себе усложнять жизнь – не без этого, конечно, но не до такой же степени! – увидев список необходимых для обмена прав документов – а список этот, длинною в два листа, нам выдали в префектуре, строго-настрого наказав, чтобы каждый документ, каждая справочка и каждая бумажечка были переведены присяжным переводчиком, вплоть до контракта об аренде квартиры по месту выдачи прав,- итак, мой муж внимательно осмотрел этот список, захлопнул папочку и провозгласил:
«Дорогая, ты у меня умница, ты просто пересдашь!»
В последующие месяцы эти слова, особенно слово «просто» я ему часто вспоминала – с горечью, сарказмом и дьявольским смехом.
В последующие месяцы я прошла через все стадии, через которые проходит человек, сдающий на права во Франции – легомыслие, удивление, раздражение, гнев, отрицание и отчаяние. А когда узнала, что среди моих знакомых французов есть необыкновенно умные и образованные, которые после нескольких лет попыток так и не смогли получить эти самые заветные права, — через что-то похожее на сумасшествие.
Я прошла от «Да там нечего делать, я 14 лет за рулём!» до «Костьми лягу, но сдам!» и дальше до «Они тут все костьми лягут, но я сдам!».
Я грызла гранит науки теории вождения днём и ночью. Если не было сил грызть, хотя бы слюнявила на завтра. И, в конце концов, сдала. Теорию. С первого раза.
Впереди была практика. Я с нетерпением ждала встречи со своим инструктором, но еще больше прощания с ним и, наконец-то, получения своей драгоценной розовой корочки. Но не тут-то было.
Оказывается, что до прохождения практики с живым инструктором, я обязана была провести четыре часа на симуляторе. По сути своей симулятор – обыкновенный тренажер. После пятнадцати минут на нём я поняла, что мой конкретный симулятор по сути своей – большая скотина, получающая удовольствие от того, чтобы напрочь перестать функционировать при одном моём приближении, но при этом подавать регулярные признаки жизни в виде язвительно-вежливого «Débrayez au fond! » — «Выжмите сцепление!»
Я — мама, чтоб мои дети были здоровы,а значит, по моей выдержке можно, в принципе, сопромат изучать. Я ни разу не выругалась на этом симуляторе и не напилась после него.
Но я дождалась: живой инструктор, настоящая машина, наконец-то! Едва мы садимся в неё, я хватаюсь за руль.
«Стой,»- говорит мой инструктор,-«Ты что, собралась уже ехать? Не стоит так торопиться. Давай сначала познакомимся, поговорим. Меня зовут Арно.»
Арно немного говорит по-русски. По крайней мере, он знает самое важное для меня сейчас слово: «сцепление».
«Откуда ты?» Спрашивает общительный Арно.
«Из Украины.»
«А из какого города?»
А очень четко себе представляю, как мои дети, оставленные на своего папу, сейчас рвут его на куски, пока я тут «общаюсь».
«А у тебя там всё в моём досье написано,» отвечаю я елейным голосом.
Арно открывает досье и смотрит:
«Правильно. Сейчас, подожди, я постараюсь это прочитать.»
«Не стоит, почти никто из иностранцев не может это выговорить. Только те, кто там работал или у кого жена оттуда.»
«Я постараюсь.»
Упрямый.
«Давай,» говорю я.
«Дэни…Дни… Правильно?»
«Да.»
«Дни… Дни-пэро… Господи!»
«Я ж говорю.»
«Дни-про… Дни-про… Первая часть ничего, а вот вторая…» Он снимает очки, трёт переносицу и за ушами, снова водружает их на нос и снова старается изо всез сил:
«Дни-про…»
«Это тяжело произнести.»
«Дни-про-пэ… Дни-про-пэ… Уф! Дни-про-петровсэк.»
«Днипропетровск.»
«Днипропетровск.»
«Да, правильно.» Говорю я. «Хотя ты знаешь, с тех пор, как я там родилась, название поменяли. Теперь этот город называется просто Днепр.»
«Днепр?»
«Да, просто Днепр. Вторую часть теперь можно и не читать.»
Это была моя маленькая, но симпатичная украинская месть за всё то безумие под названием «сдать на права во Франции».
Я кладу руки на руль:
«Поехали?»
Арно долго смотрит на меня, потом говорит голосом автомата:
«Выжми сцепление.»
photo credit: Flооd vroom, vroom via photopin (license)
Проза Парижской Жизни 
Добавить комментарий